Муниципальное бюджетное учреждение "Централизованная библиотечная система Северо- Енисейского района"

Если спросить современного читателя о русских и советских сатириках, которых он знает, то имя Аркадия Аверченко, скорее всего, не окажется среди первых. Вспомнят Зощенко, Ильфа и Петрова, Катаева. А Аверченко – уже потом. Между тем, именно «из его шинели» во мно -гом и выросли те, кого мы считаем «золотым составом» советской сатирической школы.

Однако начнем с самого начала. Детство его прошло в Сева- стополе, где мальчишка, невзирая на купеческий статус отца, считался «босяком». Семья жила небогато, к тому же у Аркадия было еще шесть сестер. К 1980 году дела у Тимофея Петровича пошли совсем плохо.

Аркадий рос болезненным, а к восьми годам у него обнаружились серьезные проблемы со здоровьем, справи- виться с которыми не удастся ни в этом возрасте, ни позже. Из-за отсутствия денег в семье и слабого здоровья Аверченко, по сути, не получил никакого образования. Однако безграмотным не был: сестры занялись им со всем пылом юных девиц, обучали чтению, письму, а отец расска- зывал об основах бухгалтерии, что весьма пригодилось пи -сателю впоследствии. С 13 лет ему пришлось пойти на служ бу писцом, а затем – в шестнадцатилетнем возрасте – и вов -се покинуть Севастополь. Его сестра Мария вышла замуж и вместе с мужем уехала на Брянский рудник, взяв с собой брата, чтобы облегчить жизнь родителям. На руднике Арка- дий работал помощником счетовода, но работа эта - как и сам рудник- ему не нравилось. Удача улыбнулась ему в 1990 году: контору рудника перевели в Харьков, а вместе с конторой переехал и Аверченко.

В городе он освоился быстро, сменил службу – стал ра- ботать счетоводом уже в другой конторе, а вечера прово -дить в кафешантанах или в гостях. По тогдашней моде он записывал в альбом девицам свои юмористические экспромты. Увидев талант юноши, кто-то посоветовал Аркадию попробовать что-нибудь напечатать.

Данные относительно его первой публикации разнятся, но общепринятая версия такова: рассказ «Как мне пришлось застраховать свою жизнь» Аверченко отнес в харьковскую газету «Южный край», где тот и был напечатан. С 1905 года молодой журналист стал печататься в «Харьковских губернских ведомостях», газете «Утро», и в листке «Харьковский будильник». Мастерство росло, а вместе с ним и авторитет. Там же в Харькове, случилась беда, кото -рая усугубила проблемы Аверченко со зрением. Что именно произошло, доподлинно неизвестно – то ли драка, то ли Аркадия ранило осколками разбившегося стекла, но в результате он получил серьезную травму левого глаза. С тех пор левый глаз у него видеть перестал, а правый сохранял сильную близорукость. Но Аркадия, которому к тому моменту было уже 26 лет, это не остановило – он стал работать еще упорнее. Он дорос уже до редакторской должности в журнале Штык». Но из-за конфликта с генералом - губернатором Пешковым пришлось покинуть Харьков.

В начале 1908 года Аркадий Тимофеевич появился в столице, выбрал журнал «Сатирикон» и отправился в его редакцию. Издатель сходу пригласил новичка на редакторское заседание, предложив что-нибудь прочесть, чем глубоко возмутил будущих коллег писателя. Однако вскоре все они поняли, что новичок вовсе не был новичком – он разбирался в работе юмористического журнала и прекрасно придумывал темы. Здесь он нашел людей, которые стали его друзьями на всю жизнь. Спустя некоторое время он сменил Радакова на посту главного редактора. Тот не обиделся - он понимал, что Аверченко гораздо лучше подходит для этой работы. Легко работал с коллективом, отлично разбирался в редакционной «кухне». При этом он всегда выглядел удивительно спокойным – о невозмутимости редактора ходили легенды. Сам же он говорил: «Я кисель, никакой бритвой меня не разрежешь». При этом язык самого главного редактора был острее бритвы. В рубрике «Почтовый ящик» под псевдонимом Аvе (три первые буквы фамилии) он комментировал письма, приходившие в редакцию: «Вы беспокоитесь, получена ли ваша рукопись? Не затерялась ли? Если бы затерялась!... А то – получена!!!» Или же: «Прошу напечатать, приняв во внимание, что я сижу теперь на шее матери…» - «Акроба -тов не печатаем». «Лицо ее украшали два прекрасных го -лубых глаза…» - «Сами считали?». И так далее, и так да -лее… В 1913 году произошел раскол в «Сатириконе», и Аве рченко вместе с Радаковым и Ремизовым основали «Но вый Сатирикон». С началом Первой мировой войны новый жур -нал занял активную патриотическую позицию.

В 1920 году Аркадий Тимофеевич вместе с остальными вынужденными эмигрантами оказался в Стамбуле. Уезжать он не хотел совершенно. Боялся потерять язык, культуру – все то, что так необходимо писателю для работы. По срав -нению со многими другими эмигрантами устроился он в Стамбуле неплохо, ездил на гастроли по Европе, даже стал участвовать в постановках собственных пьес. Со временем положение его выправилось еще больше, он осел в Праге, а множество издательств с удовольствием переводило его работы, за которые ему шли приличные гонорары.

Летом 1924 года он собирался на Рижское взморье к друзьям, но неожиданно заболел – дала знать себя заста -релая травма глаза. После операции он стал поправляться и начал строить планы на будущее. Однако осенью у него возникли трудности с дыханием. Сначала он списывал это на последствия операции, однако вскоре стало так плохо, что Аркадий Тимофеевич вынужден был обратиться к врачам. У него оказались серьезные проблемы с сердцем, и Аверченко отправили в санаторий. Но ему становилось все хуже.

Человек, всегда окруженный людьми, умирал в одино -честве. Сестры не знали о его болезни, семьи у него не бы -ло, а друзья… Друзья были кто где и не имели возможности приехать.

12 марта 1925 года, не дожив двух недель до своего со- рокапятилетия, Аркадий Аверченко умер.

Было написано много некрологов, в основном друзьями и коллегами, среди которых Тэффи, Куприн, Саша Чер -ный…Память о писателе долго еще жила в эмигрантской среде. Похоронен Аркадий Тимофеевич в Праге, не Ольша -нском кладбище. Хотя на родине он сам и его творчество были преданы забвению на долгие годы, сегодня мы имеем возможность открыть для себя этого удивительного писа -теля-сатирика, где-то улыбнуться, где-то рассмеяться в го -лос, а где-то – даже загрустить. И этого вполне достато -чно, чтобы помнить господина Ave, Аркадия Тимофеевича Аверченко.

Ave, Аверченко!