Эрнст Теодор Вильгельм Амадей Гофман

Эрнст Теодор Амадей Гофман... В этом имени есть что-то магическое. Его всегда произносят полностью, и оно как будто окружено тёмным гофрированным воротником с огненными отблесками.Впрочем, так и должно быть, потому что на самом деле Гофман был волшебник. Да-да, не просто сказочник, как братья Гримм или Перро, а самый настоящий волшебник. Судите сами, ведь только истинный маг может творить чудеса и сказки... из ничего. Из бронзовой дверной ручки с ухмыляющейся рожей, из щипцов для орехов и хриплого боя старых часов; из шума ветра в листве и ночного пения котов на крыше. Правда, Гофман не носил чёрной мантии с таинственными знаками, а ходил в поношенном коричневом фраке и вместо волшебной палочки использовал гусиное перо. Волшебники родятся, где и когда им вздумается. Эрнст Теодор Вильгельм (как вначале его звали) явился на свет в славном городе Кёнигсберге в день Святого Иоанна Златоуста в семье юриста. Однако когда мальчику было три года, его родители разошлись, и он воспитывался в доме бабушки по материнской линии под влиянием своего дяди-юриста, человека умного и талантливого, склонного к фантастике и мистике. Гофман рано продемонстрировал способности к музыке и рисованию. Но, не без влияния дяди, Гофман выбрал себе стезю юриспруденции, из которой всю свою последующую жизнь пытался вырваться и зарабатывать искусствами. Наверное, он поступил опрометчиво, ибо ничто так не сопротивляется волшебству, как законы и право.И вот юноша, который с самого раннего детства больше всего на свете любил музыку (и даже взял себе имя Амадей в честь Моцарта), играл на фортепьяно, скрипке, органе, пел, рисовал и сочинял стихи, — этот юноша должен был, как и все его предки, стать чиновником.Юный Гофман покорился, окончил университет и много лет служил в разных судебных ведомствах. Он скитался по городам Пруссии и Польши (которая тогда тоже была прусской), чихал в пыльных архивах, зевал на заседаниях суда и рисовал карикатуры на членов судейской коллегии на полях протоколов. Не раз злополучный юрист пробовал бросить службу, но это ни к чему не приводило. Отправившись в Берлин попытать счастья, как художник и музыкант, он едва не умер с голоду. В маленьком городе Бамберге Гофману довелось быть композитором и дирижёром, режиссёром и декоратором в театре; писать статьи и рецензии для «Всеобщей музыкальной газеты»; давать уроки музыки и даже участвовать в продаже нот и роялей! Но ни славы, ни денег это ему не прибавляло. Иногда, сидя у окна в своей крошечной комнатке под самой крышей и глядя в ночное небо, он думал, что дела в театре никогда не пойдут на лад; что Юлия Марк, его ученица, поёт как ангел, а он некрасив, беден и несвободен; и вообще жизнь не удалась...Юльхен скоро выдали замуж за глупого, но богатого коммерсанта и увезли навсегда. Гофман покинул опостылевший Бамберг и уехал сначала в Дрезден, потом в Лейпциг, чуть не был убит бомбой во время одной из последних наполеоновских битв и наконец...То ли судьба сжалилась над ним, то ли помог святой покровитель Иоанн Златоуст, но однажды незадачливый капельмейстер взял перо, обмакнул его в чернильницу и... Тут-то и зазвенели хрустальные колокольчики, зашептались в листве золотисто-зелёные змейки и была написана сказка «Золотой горшок» (1814). А Гофман наконец-то обрёл самого себя и свою волшебную страну. Правда, кое-какие гости из этой страны навещали его и раньше («Кавалер Глюк», 1809). Чудесных историй вскоре набралось много, из них составился сборник под названием «Фантазии в манере Калло» (1814-1815). Книжка имела успех, и автор сразу стал знаменитым.

«Я похож на детей, родившихся в воскресенье: они видят то, что не видно другим людям». Сказки и новеллы Гофмана могли быть смешными и страшными, светлыми и зловещими, но фантастическое в них возникало неожиданно, из самых обыденных вещей, из самой жизни. В этом и был великий секрет, о котором первым догадался Гофман. Слава его росла, а денег всё не было. И вот писатель снова вынужден надеть мундир советника юстиции, теперь уже в Берлине. Тоска одолевала его в этой «человеческой пустыне», но всё же именно здесь были написаны почти все его лучшие книги: «Щелкунчик и мышиный король» (1816), «Крошка Цахес» (1819), «Ночные рассказы» (очень страшные), «Принцесса Брамбилла» (1820), «Житейские воззрения кота Мурра» и многое другое. Постепенно сложился и круг друзей — таких же фантазёров-романтиков, как и сам Гофман. Их весёлые и серьёзные беседы об искусстве, о тайнах человеческой души и прочих предметах воплотились в четырёхтомный цикл «Серапионовы братья» (1819-1821). Гофман был полон замыслов, служба не слишком его обременяла, и всё было бы хорошо, да только... «Чёрт на всё может положить свой хвост». Советник Гофман как член апелляционного суда заступился за несправедливо обвинённого человека, вызвав гнев полицей-директора фон Камптца. Мало того, дерзкий писатель изобразил этого достойного деятеля прусского государства в повести «Повелитель блох» (1822) под видом тайного советника Кнаррпанти, который сначала арестовывал преступника, а потом подбирал ему подходящее преступление. Фон Камптц в ярости пожаловался королю и приказал изъять рукопись повести. Против Гофмана возбудили судебное дело, и только хлопоты друзей и тяжёлая болезнь избавили его от преследования.

Он был почти полностью парализован, но до конца не терял надежды. Последним чудом был рассказ «Угловое окно», где схвачена на лету ускользающая жизнь и запечатлена для нас навеки. Ему было 46 лет. Похоронен на Иерусалимском кладбище Берлина в районе Кройцберг.